Новый инструмент - писанино...

Даже не знаю, что и написать

Сегодня крайне насыщенный денек. По части напрягов - особенно.
Все началось с того, что на меня наехала классуха после вчерашней конференции (готовил доклад по Толкиену, отлично выступили, всем спасибо, все свободны, идиоты, которые не понимают, кто такой Толкиен - идут лесом и проч. и проч.). Так вот, классуха наехала в плане того, что работа у меня была сделана не по какому-то там образцу. Которого у меня не было и нет, и вообще в положении свободная форма указана, и классуха у меня тупая, и погода фигня. Короче, поцапался, отвел душу.

Следом было обществознание. Психология, Фрейд, и все дела. Моя учительница по обществознанию, похоже, в дестве ударилась головой о томик Фрейда, и теперь жутко его (Фрейда) не любит. Поэтому очень коряво интепретирует все его идеи и принципы. Поэтому я психую и начинаю ее переубеждать. На этом фронте меня тоже джало позорное поражение, я кое-как домучался до конца дня и ушел.

Вечерком напряжная часть приобрела пугающую концентрацию (^_^), но все в более-менее надежном русле. Авось что-нибудь получится.

З.Ы. А вот только что родился еще один напряг... Нет, денек еще не закончился...

---

А просто так :-))))

Аня, я люблю тебя! :-)

---

Мысли вслух

Иногда бывает в голове такая фигня, которая переклинивает все мысли на грустный лад (Фрейд называл это не самыми хорошими словами и, ручаюсь, - этот великий человек был прав :-))).
Но кроме великих людей вроде профессора Зигмунда попадаются очень нехорошие люди, которы тоже называют не очень хорошими словами.
С одним (точнее - с одной) из таких людей недавно имел очень тягостный и неприятный спор.
Тезисировала эта мадам примерно следующее: истинные чувства между мужчиной и женщиной (парнем и девушкой) на расстоянии возникнуть не могут, и уж тем более не могут такие чувства долго просуществовать, а уж если все это через Интернет, то совсем беда.
Есть такие люди, которым в споре хочется дать топором по переносице, но - видит Бог - я себя сдержал. Разумеется, я, как "ниипаццо подкованный в таких вопросах человек" (шучу, конечно), попытался привести примеры. К примеру, мой лучший друг, который уже год как познакомился, общается, съездил и готовиться к свадьбе.
И, конечно, такая ушлая сволочь, как я, не мог не попытаться привести в пример себя. Да только от моих доводов не оставили камня на камне. Попутно населив душу сомнениями.
В итоге я плюнул на все, врубил Найтвиша погромче и сидел, пялясь в экран, перебрасываясь сообщениями в аське.
Объясните мне, знающие люди, кто из нас прав? :-) Поясни мне, Рей, что происходит в моей голове и на чем оно основывается :-)

---

Глава 1. Часть 2

Оставим, милый мой читатель, архимагистра Гибенграбрга в покое, и обратим свой взор на деревушку, в которую он приехал. Право, об этом местечке стоит упомянуть.
К сожалению, история – своенравная и гордая госпожа – не сохранила и не донесла до нас названия той деревни. Для простоты будем называть ее просто Деревушкой, ведь кроме простоты там ничего и не было.
Деревушка в годы Выжженных войн не избежала участи подобных ей поселений – одна из воюющих армий задержалась тут на недельку, и за эту недельку цветущий садик превратился в черное пепелище. Захватив кроме продовольствия всех женщин, армия ушла, а уцелевшие жители остались плакать над уничтоженным кровом.
Для справедливости скажу, что плакать им пришлось недолго. Через три недели Венрол Мудрый уже расширял трон, чтобы на нем кроме него самого поместилось еще человек сто. А через месяц с юга явился, опираясь на тяжелый посох, закутанный в плащ пеший незнакомец. Он сел прямо на дорогу неподалеку от того места, где был ранее деревенский трактир, и просидел там четыре дня. Смельчаков подойти и разузнать, что к чему, в ту пору не нашлось, поэтому незнакомец спокойно не шевелился и, казалось, вообще впал в транс.
Кто-то из жителей, проходя мимо, принял незнакомца за нищего и бросил тому стертую до неразборчивости медную монетку. Тот, не открывая глаз, подобрал ее и вновь замер.
На пятый день он так же спокойно встал и ушел на север.
Через три ночи налетевший с запада ураганный ветер забрал с собой весь пепел и все не приколоченные к земле части сгоревших домов.
На следующую ночь зацвела земля. На каждом клочке истоптанной, перемешанной с глиной и камнем земли взошла трава, а чуть в стороне от деревни неожиданно появился вековой дубовый бор. К утру с юга подошла крытая повозка и выгрузила в траву какие-то мешки и ящики. В них оказались инструменты и зерно.
В общем, через три месяца вместо сожженной деревеньки появился цветущий незаселенный край, а еще через три - отчаянные сорвиголовы уже вселялись в новенькие дубовые домики с черепичными крышами. Постепенно в Деревушку прибыло достаточно народу, чтобы селение могло зажить полноценной жизнью провинции.
В результате получился просто рай на земле: милые и добрые, храбрые и сильные жители, благосостояние и радужные перспективы спокойной жизни.
«Отчего же радуется Брун?» - возникает законный вопрос. Какого лешего в таком тихом краю понадобился собственный маг? Общеизвестно, что посланники Ордена селятся там, где не все в порядке. Что тогда будет делать здесь мастер Карлсейс? Отгонять комаров и пополнять запасы пива?
Увы, мой читатель, на этот вопрос еще не пришло время отвечать. Однако же, если вы будете достаточно внимательны, поймете все сами. Вскоре события сменят свой размеренный ритм на дикую пляску, из которой далеко не все выходят невредимыми. Но – обо всем по порядку.
Пока магистр дегустировал местные вина и выслушивал рассказы Бруна о хворой скотине, солнце успело подняться довольно высоко. В тот момент, когда оно шагнуло в зенит, с запада легко дунул теплый ветерок, и на тракте появился второй за день путешественник.
В отличие от Карлсейса, он не был ни богато одет, ни приятен на вид. Холщовая крутка, холщовые широкие штаны, короткие и приоткрывающие тонкие лодыжки, грубые сапоги, - такой внешний вид никак не способствовал скорому знакомству с жителями Деревушки. Единственное, что выделяло гостя – тонкий, отделанный серебром ясеневый посох. Он, казалось, плыл по воздуху за своим хозяином - так легок он был на вид.
Неприкрытое лицо незнакомца было будто вырезано из камня – большой с горбинкой нос, глубоко сидящие карие глаза, низкий лоб и квадратный подбородок, из которого торчала вверх препротивнейшая, плешивая черная бородка; левую щеку украшала затейливая татуировка: четыре кобры сплелись в немыслимый клубок. Правая щека была изуродована, тонкий шрам прорезал кожу от подбородка до скулы, проходя от уголка глаза в двух-трех миллиметрах.
В общем, если бы я повстречался с таким господином в узеньком переулке глухой ночью, то умер бы от страха на месте.
Господина звали Хатрей Бихт.

---

Омг!

Аниме душа О_О

Ваше имя *Щелк!* Мы ее засняли через спец-апарат:

все гадания на aeterna.ru

---

Хмя!

---

Глава 1

Предлагаю вашему вниманию наработки первой главы для задуманной недавно повести :-)
Критикуем.

Как-то раз, в такие давние времена, о которых сегодня никто уже и не вспомнит, со стороны Западного Леса, что протянулся через все Королевство с севера на юг по западной границе, появился одинокий конный.
Одет он был и не ярко, и не серо - просто был одет, прямо скажем. Слегка стоптанные сапоги тонкой выделки ладно облегали ноги, непрочно стоящие в стременах; темного, какого-то непонятного цвета плащ с оливковым подбоем волной спускался по крупу. На конном чуть поношенная льняная рубаха белым воротом выглядывала из-под плаща; штаны гладкой кожи черным блеском отражали раннее утреннее солнце.
В общем, человек, как человек: таких путешественников по Северном тракту за день проходил десяток-другой, поэтому никто не удивился, пусть даже незнакомец пришел с Западного тракта, а не с Северного. Пришел себе - кто его знает, что за дела в лесу у честного человека.
"Почему это вдруг честного?", - спросит меня читатель. И я отвечу, что в те времена нечестных людей было намного меньше, чем в теперешние: так всегда бывает, когда мы вспоминаем о том, чего не помним, только потому, что не ведаем, как оно было на самом деле. Но я отвлекся.
Конный не медленно и не быстро прошествовал через деревеньку, кивая редким прохожим. Те, ко всему привычные ранние прохожие, кивали в ответ и спешили по своим делам - ведь у всех бывают свои дела.
Были такие дела и у нашего гостя. Пробравшись по сырой после ночного дождя дороге через пару улочек, спугнув несколько кошек с наглыми мордами (не удивляйтесь, мой читатель, тогда кошки еще не умели маскировать свою наглость жалобным выражением морд), пришелец спешился перед окованными медью дверьми скромного трактирчика "Три ясеня". Упомянутые ясени пышными по-весеннему кронами набрасывали колыхающуюся тень на черепичную крышу трактира, и в шепоте ветвей слышались переругивания птах.
Обмахнув поводья вокруг низеньких перил заборчика, окружавшего трактир, путешественник...
Кстати, о путешественнике. Как-то неудобно становится звать его то незнакомцем, то странником, то еще как, когда у него было свое, пусть и немного режущее слух имя. Его звали Карлсейс Гибенграбрг, хотя полного имени он не терпел и просил называть его Карлом (чаще, разумеется, Мастером Карлом).
О да, Карлсейс был Мастером с большой буквы "М", причем мастером необыкновенным, диковинным, с чуждым ремеслом, которое никак не вязалось с такой мирной деревенькой, в которую он неожиданно заглянул.
Карлсейс был мастером-чародеем.
Вы, мой читатель, конечно же, скептически улыбаетесь, и я почти готов к вам присоединиться, если бы не вся та история, которую я вам рассказываю, и которая (ручаюсь) была на самом деле.
Итак, оставив сонную лошадь у дороги, Карл в два шага перемахнул вымощенную гладким камнем тропу и стал перед дверью. Вытянув вперед левую руку, он побарабанил двумя пальцами по медной оклади; стук получился неожиданно громким и глухим.
Где-то в глубине заведения послышался нарастающий гул. Через пару секунд он приобрел устрашающую силу, перешел в пыхтение, и дверь с визгом распахнулась.
На пороге, тяжело дыша и вытирая вспотевший лоб рукавом голубой ночной рубахи, стоял приземистый толстяк с такими пышными усами, что, казалось, стоит пошуровать там палкой, и на свет явится целый выводок птиц. Похоже, к двери он бежал издалека.
Разлепив глазки-бусинки, толстяк вгляделся в раннего гостя и растянул лицо в улыбке:
- Рады видеть, мастер… М?
Глаза Карла пронзительно и остро сверкнули из-под капюшона.
- Откуда вам известен мой… - тут он облегченно поморщился и сдержанно улыбнулся. - О, простите, право слово, это я еще не отошел от верховой. Меня зовут Карлсейс. Карл, если угодно.
- Мастер Карл, стал быть? Мастер Брун, к вашим услугам. Чего изволите?
- Здесь принято беседовать на пороге? - струящийся голос Карла взмыл в удивлении и с тихим звоном растворился в окружающем шуме.
- Ох, простить прошу, входите, конечно же, входите, сюда прошу… - Брун, пятясь и придерживая рубаху, впустил гостя в просторный зал. – Сию минуту, мастер Карл, в порядок приведу себя, - смущенно пыхтя, Брун скрылся в ближайшей двери.
Карл оглядел зал. Ладные дубовые стены, пропитанные чем-то пахучим, щербленный и натертый сапогами до блеска пол, узенькие, но высокие окна, внушительная стойка, скрывающая, верно, под собой не один бочонок, десяток крепких столов, окруженных жесткими стульями с резными спинками, - да, трактир был такой, каким его себе представляют и по сей день даже те, кто никогда не бывал не то что в трактирах – даже в деревнях.
С гулким скрипом к ногам Карла подъехал, карябая пол, один из стульев. Откинув полы плаща, мастер присел и вытянул ноги, задумавшись о причудах местного диалекта.
«Всех они, что ли, зовут мастерами? Право слово, дикость и глушь. А трактирчик ничего себе, надеюсь, еще придется проверить, насколько…»
Размышления были прерваны появлением хозяина. Обтянув свое брюшко льняным кафтаном темно-фиолетовой раскраски, Брун сверкнул пуговицами и шагнул к стойке.
- Воды? Родниковой или колодезной? Может, вина? Выдержки восемьдесят лет, меня на свете еще не было, когда бочку закупоривали… Или пивка? – трактирщик хитро подмигнул.
- Вино из третьей бочки справа, не откажусь, - Карл вздохнул и подошел к стойке.
- Отчего же из третьей? – Брун оторопело заморгал, а сам подумал: «Вод ведь случился на мою голову, успел уже облазить тут…»
- Облазивают, мастер Брун, любители до чужого добра и прочие элементы схожего толка. В третьей бочке - самое выдержанное, хотя сахар туда сыпать больше не стоит, благо за этот месяц вы уже успели растворить там целых три фунта, - Гибенграбрг облокотился на стойку, откинул капюшон и с довольным выражением лица уставился на побледневшего Бруна.
Трактирщик вздрогнул, когда взгляд ярко-желтых глаз насмешливо впился ему в переносицу. У Карла была приятная наружность ученого человека; заостренные черты лица и тонкий нос придавали ему схожесть с хищной, но мудрой птицей, каштановые волосы, ниспадающие до самых лопаток, отливали первой сединой, которая так красит мужчину в расцвете сил. Молочно-белесая козлиная бородка украшала этот необычный портрет, сливаясь со сверкающими зубами каждый раз, когда Карлсейс открывал рот или улыбался.
Молчание затягивалось, оцепенение Бруна приобрело пугающую одеревенелость, и Карл одобряюще хлопнул трактирщика по плечу.
- Расслабьтесь, мастер Брун. Карлсейс Гибенграбрг, архимагистр первой ступени Светлейшего Ордена магов Королевства Венрол и объединенных западных земель. Прибыл в качестве резидента провинцкорпуса при Ордене. Что там насчет вина?
Не знаю, дорогой мой читатель, как описать вам то, что творилось далее с трактирщиком Бруном, волею судьбы оказавшемся на пути Светлейшего посланника Ордена магов.
Триста лет назад, после окончания серии войн за передел и без того поделенных земель, молодой принц небольшого южного княжества Венрол Восемнадцатый оказался единственным выжившим представителем голубых кровей на сто двенадцать территорий молодого Королества, образованного слиянием выжженных войной и голодающих княжеств. Ступив на шаткий престол, его высочество Венрол Мудрый понял, что судьба подсунула ему плохую карту: восстанавливать разрушенные города и стертые в мелкую пыль деревушки было откровенно не на что.
В тот момент король и показал, насколько он мудр. Хорошенько пнув оставшихся в живых гонцов, которые еще могли передвигаться, он отправил белую стрелу на запад, в Спящий Край. Отставив в сторону все великосветские нежности, Венрол прямым текстом просил помощи. Тогда он готов был продать душу дьяволу, только бы удержать трещащее по швам Королевство от разрушения.
Спящий Край никогда не участвовал в войнах. Спящий Край никогда не платил налогов ни одному из князей. Спящий Край никогда не делегировал послов в какую-либо столицу.
Спящий Край был населен чародеями, колдунами, ведьмами, шаманами и прочими кудесниками, которые мановением руки могли возводить города и низвергать зарвавшихся правителей.
Спящему Краю никогда не было дела до бесконечных распрей соседствующих с ним смертных князьков, но предложение Венрола неожиданно нашло отклик в сердцах Главенствующего Конклава Архимагов и Колдунов Высшей ступени. Упомянутый Конклав, не медля ни минуты, в полном составе выехал в молодую столицу и мигом навел там свой порядок. Не забыв, разумеется, потратить недельку на воскрешение страны из пепла.
С тех самых пор Королевством правит Король, Объединенный совет герцогств и Светлейший Орден Магов. Для удобства присоединив Спящий Край и скромно назвав все это скопище земель в честь первого правителя Венролом, Орден мягко, но настойчиво отодвинул аристократическую верхушку в сторону и вольготно разлегся на мягком ложе правящего престола.
Все это мастер Брун знал. Также он отлично знал, что такое – собственный деревенский маг. Это высокая белая башня и сытая жизнь на ближайшие сто лет. А если этот маг – архимагистр…
- Сдается мне, мастер Брун, вы больны немотой. Я склонен быть уверенным, что смогу излечить вас от этой напасти, - демонстративно медленно приподняв левую руку, Карл приготовился щелкнуть пальцами.
- Аргх… Простите покорно, магистр Карл, это я просыпаюсь еще, голова гудит…
- Настолько сильно, что вы уже забыли об обещанном вине? Что же… - Карлсейс привстал.
- Нет! – от испуга Брун сорвался на фальцет. – Нет-нет, сию же минуту все будет…
Замелькав, как растревоженная пчела, Брун в мгновение ока выставил перед Гибенграбргом бокал вина, блюдо с шкворчащим свиным окороком и небольшую соусницу.
Карлсейс улыбнулся уже привычной своей снисходительной улыбкой и присел.
- Вы начинаете мне нравиться, мастер Брун. Сопроводите наш ранний обед чем-нибудь занимательным.
Сбиваясь с пятого на десятое и все еще не веря в свое счастье, Брун бодро перечислял все деревенские беды, а Карл, улыбаясь, думал: «Да, здесь стоит подзадержаться. Уж очень соблазнительное местечко мне досталось…»

---

Наметки повести, рожденные в беседе с Рей

Как-то раз, в такие давние времена, о которых сегодня никто уже и не вспомнит, со стороны Западного Леса, что протянулся через все королество с Севера на Юг по западной границе, появился одинокий конный.
Одет он был и не ярко, и не серо - просто был одет, прямо скажем. Слегка стоптанные сапоги тонкой кожи ладно облегали ноги, непрочно стоящие в стременах; темного, какого-то непонятного цвета плащ с оликовым подбоем волной спускался по крупу. На конном чуть поношенная льняная рубаха белым воротом выглядывала из под плаща; штаны гладкой кожи черным блеском отражали раннее утренне солнце.
В общем, человек, как человек, таких путешественников по Северном тракту за день проходил десяток-другой, поэтому никто не удивился, пусть даже незнакомец пришел с западного тракта, а не с северного. Пришел себе - кто его знает, что за дела в лесу у честного человека.
"Почему честного?", - спросит меня читатель. И я отвечу, что в те времена нечестных людей было намного меньше, чем в теперешние: так всегда бывает, когда мы вспоминаем о том, чего не помним, только потому, что не ведаем, как оно было на самом деле. Но я отвлекся.
Конный не медленно и не быстро прошествовал через деревеньку, кивая редким прохожим. Те, ко всему привычные ранние прохожие, кивали в ответ и спешили по своим делам - ведь у всех бывают свои дела.
Были такие дела и у нашего гостя. Пробравшись по сырой после ночного дождя дороге через пару улочек, спугнув несколько кошек с наглыми мордами (не удивляйтесь, мой читатель, тогда кошки еще не умели маскировать свою наглость жалобным выражением морд), пришелец спешился перед окованными медью дверьми скромного трактирчика "Три ясеня". Упомянутые ясени пышными по-весеннему кронами набрасывали колыхающуюся тень на черепичную крышу трактира, и в шепоте ветвей слышались переругивания птах.
Замахнув поводья вокруг низенькой перилы заборчика, путешественник...
Кстати, о путешественнике. Как-то неудобно становится звать его то незнакомцем, то странником, то еще как, когда у него было свое, пусть и немного режущее слух имя. Его звали Карльсейс Гибенграбрг, хотя полного имени он не терпел и просил называть его Карлом (чаще, разумеется, Мастером Карлом).
О да, Карльсейс был Мастером с большой буквы "М", причем мастером необыкновенным, диковинным, с чуждым ремеслом, которое никак не вязалось с такой мирной деревенькой, в которую он неожиданно заглянул.
Карльсейс был мастером-чародеем.
Вы, мой читатель, конечно же скептически улыбаетесь, и я почти готов к вам присоединиться, если бы не вся та история, которую я вам рассказываю, и которая (ручаюсь) была на самом деле.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Оцените и рассейте сомнения: продолжать или загубить :-)

---

Ха!

Характер ника

Ваше имя Ваш ник это... свобода. Ты живешь так, как желает твоя душа.

все гадания на aeterna.ru

---

Чего к чему...

Непонятное настроение, непонятный день, непонятное все :-)).
Песня в тему, неподражаемый дуэт Сарумана и Хелависы, отрывок из мюзикла "Испытание Близнецов":

Дуэт Рейстлина и Такхизис - Saruman and Hellawes

@настроение: задумчивое

---

Про все подряд

Обещанное :


Как, однако ж, сказочно бывает,
Стоит лишь любимую узреть... :-))))

Ну, это присказка. Сказка впереди.

Сегодня долго думал про экзамены, решил, что ничего не потеряю, если выберу еще парочку поверх того, что уже наметил. Была - не была... Так вот и сходят с ума.

Еще сегодня вдруг подумалось вот примерно следующее:



В тему того, как уже достала школа и как хочется поскорее свалить учиться. Поглядим, шо получится :-)

---

Что-то

Когда рукам нечего делать, они начинают чесаться и просить подкинуть им работы. Чтоб была.
Вот и теперь сижу и не знаю, чего бы написать...
Все, что вдруг приходит на ум, через пару минут сразу кажется неинтересным. Загоревшаяся было мысль после обдумывания выглядит скучной и неинтересной.
И самое интересное - почему?
И ведь в ворохе самокопания можно даже ответить почему.
Потому что - подсознательно или нет - но индивид стремится к социальному удовлетворению - демонстративным протестом иди демонстративной полезностью. То бишь, голова первым делом придумывает мысль, которая может показаться интересной окружающим, а не тебе конкретно. Удовлетворить, так сказать, читателей чем-нибудь.

Корни всей этой фиговины лежат где-то между эгоизмом и альтруизмом. С одной стороны: "Глядите, какой я, читайте, вах, как я могу!". С другой стороны: "Чтоб вам скучно не было, нате, берите, пользуйтесь, наслаждайтеся".

И вот самое-то страшное - если подобная гадость доберется до творчества, поэтического или прозаического, без разницы. Когда пишешь не для себя, а для других.

Вообще, над этим долго думать, то можно окончательно софистически себя запутать и сойти к чертям с ума, но мы не будет забираться настолько далеко.

Тут надо подумать

---

Про любовь

Страшно слышать, Рей, когда человек говорит, что поставил на себе в этом плане крест. Я отказываюсь видеть в этом что-нибудь, кроме демонстративного протеста, вызванного чем-то там, что у тебя происходит. Но пост вообще не о том, конечно же :-)))

Любить - такое же свойственное человеку чувство, как осязать. Есть на эту тему достойная цитата из Бочаровского мюзикла Финрод-Зонг: "Он дышать не может, не любя", и убейте меня тапкой, если Лора неправа.

Снова не про то пишу :-)) Сегодня ведь день всех влюбленных, который у меня совпал с ночью после 13 пятницы и полнолунием. Так вот, Рей, если бы меня хотя бы две-три недели назад спросили, люблю ли я - я бы, ровно как и ты сейчас, ответил, что нет. Ибо объекта не наличествовало.

Но вот сегодня я могу сказать, что люблю. Не "влюблен", ибо этим словом большие дяди характеризуют минутные слабости. Именно люблю.

Тебе, Рей:

---

Все, что хотел написать сегодня - напишу завтра. Сейчас устал в мясо и направляюсь прямо спать.

---

Тебе...

Я не знаю, как рождается любовь,
Но я знаю, как рождается страдание:
Бесконечное любимой ожидание
Замораживает сердце вновь и вновь...

---

Сладких снов

тебе...

---

Флэшмоб

Принимаю эстафету :-)))

---

Спокойной ночи!

Сладких снов :-)))

---

По просьбам трудящихся

Помещу-запощу тут кустарную запись песенки "Когда-нибудь" Дмитрия Тюряева ака Сауроныча ака Зауралыча.
Поддавшись на уговоры хитрючей Рэй, обещал записать голос свой ангельской и дать послушать.
Сперва хотел просто голос записать, но посчитал сие скучным занятием и взялся за гитару. Выбрал что попроще, так как немного болен горлом :-)
Комментарий по поводу записи: писалось глубоко вечером, в доме все спали, так что добавляйте громкости на своих динамиках, да не жалейте :-)

Kogda-nibud - Lomelind

Текст песни и аккорды: тут.

@темы: творчество, музыка

---

New place

«Русские долго запрягают, да быстро ездят», - говаривают на Руси, и, черт побери, правду-матку глаголят.
Пока  Raven Corvus хорошенько меня не пнула, я даже не вспоминал про существование сего дневника. Каюсь, грешен.
Пока мудрил с дизайном, думал о том, чего бы здесь написать такого-эдакого, замудренного да интересного. И...
И ничего не придумал, что неудивительно. Будем, как обычно, плыть по течению - как-нибудь разберемся, чего здесь писать, ибо есть кому контролировать, неправда ли, Анна?
Для затравки (в тему одиночества, о котором я еще напишу):

Надпись на картинке: «I'm my own best friend».

@музыка: Лора Бочарова - Осеннее вино

@темы: картинки, мысли